Усмирив свои бьющие через край гормоны, двадцать пять юношей и девушек сделали умные лица и приготовились слушать нудную лекцию о будущем учебном годе, ЕГЭ, поступлении в ВУЗы, безобразном поведении, естественно, «набедренных повязках», именуемых юбками - для девочек, джинсах с дырами, футболках с Че Геварой, Бобом Марли и Миньонами – для мальчиков, а завершило лекцию известие о новом молодом учителе английского языка.

- Только не говорите, что его для нас специально выписали из Америки, - вставила яркая высокая девушка с огненно-красными волосами.

Одноклассники одобрительно заржали, Нелли Михайловна подняла правую руку, вынуждая замолчать гомонивших, и продолжила:

- Он учился в Англии, так что для вас он пример того, чем нужно заниматься после школы, Воронин, - сделала упор на фамилии болтавшего ученика классная руководительница.

- Ага, - закивал головой Воронин Андрей, отрываясь от уха своего соседа по парте.

- Ему отдали все одиннадцатые классы. Так что он будет готовить вас к ЕГЭ.

Эту новость дети восприняли равнодушно – одним учителем больше, одним меньше, будь он хоть англичанин, хоть немец, хоть сам Папа Римский. Погомонив еще около часа, ученики всем составом отправились гулять в парк, а Нелли Михайловна перебазировалась в учительскую, где и обнаружила нового молодого учителя с философским выражением лица глядящим в окно на разбегающихся детей.

- Алексей Анатольевич, - позвала она. – Ну как вы? Привыкаете?

- Да. Нормально, - ответил новоиспеченный учитель, отрывая взгляд карих глаз от окна.

Леша натянул на лицо улыбку и попытался влиться в суть беседы учителей вокруг, но за внешним спокойствием скрывался ужас от происходящего. Ему казалось, что это просто сон, странный, но страшный. Такое количества спиногрызов он видел только когда сам был таким же. Выходить из учительской категорически не хотелось, а уж войти в класс на занятие он сможет только в изрядном подпитии для храбрости.

Месяц назад Леша благополучно перебрался в маленький городишко с населением чуть более двухсот тысяч человек. Директор школы, Ольга Юрьевна Кислицына, с распростертыми объятиями встретила нового учителя и свою племянницу, которая не могла отпустить парня одного из страха, что он на полпути струсит и умотает в неправильном направлении. Поселили его, как Леша и предполагал, в старой хрущевке на четвертом этаже, с новой сантехникой, но деревянными окнами с огромными щелями, из чего вывод напросился сам собой – зимой будет холодно. Ладно он додумался под бдительным взором родителя захватить зимнюю одежду.

Отец так и не смилостивился над сыном, на слезный рассказ о захолустье и школьном учителе только язвительно ухмылялся и закатывал глаза. Безутешная мать, высокая ухоженная женщина с соломенного цвета волосами и большими карими глазами, заламывала пальцы, но не могла противостоять намерениям мужа. Друзья так же помочь ничем не смогли - отец Леши обзвонил всех родителей и велел ни под каким предлогом не брать отпрыска на работу даже уборщиком. В организациях же, не посвященных в родословную Алексея Аверина, молодого человека без опыта работы не брали даже с таким блестящим образованием. Время поджимало, деньги утекали как вода - так он и позвонил Кире.

Девушки не упустили возможность поехидничать на счет неудачливого «мажора», но быстренько уладили все вопросы и под белы рученьки, пока голова на место встала, Алешу затолкали в старенький Форд со всеми пожитками и увезли за двести километров (и это они назвали пригородом!) на новое место жительство.

Ольга Юрьевна, тоже педагог со стажем, по испуганным, бегающим карим глазам оценила размах трагедии, шустро оформила все документы и препроводила бедолагу в новое жилище. Кира и Ирина заявили, что не так все страшно, как кажется на первый взгляд, напоили Лешу коньяком, чтобы тот не сбежал повторно, распаковали вещи, отшлифовали бутылкой виски, а на утро умотали, оставив Лешу одного наедине с головной болью, сухостью во рту, парой бутербродов в холодильнике и нарастающей паникой в душе.

За август ему умудрились рассказать примерный учебный план, втюхать учебники, образцы для будущего ЕГЭ, списки учеников. Зелененькими кружочками были обведены фамилии отличников, красненькими – двоечников, розовым – детей обеспеченных родителей. Уже было собравшийся с мыслями Алексей явился первого сентября в с трудом наглаженном придуманным еще в прошлом веке, но модифицированным в настоящем, утюгом, дорогом костюме и белой рубашке, и быстро растерял весь боевой настрой еще на подходе к школе. От такого количества разновозрастных, громко орущих и хаотично движущихся детей у него начинала болеть голова, а желудок от месячного нерегулярного приема пищи подозрительно сжимался.

Но лиха беда начало – ему почему-то решили отдать все девятые и одиннадцатые классы, половину десятых и седьмых. Начальной школой занимались другие учителя, и на том спасибо. Его выход намечался уже второго сентября. Перед первым уроком у него тряслись поджилки как никогда в жизни. Ему казалось, что проще войти в клетку ко льву - от того хоть знаешь, чего ожидать.

Молодящаяся учительница постбальзаковского возраста Ирина Викторовна заметно пыталась привлечь внимание бледного молодого учителя, предлагая горячего чая с печеньем, невзначай клала руку ему на плечо и смущенно улыбалась, как девочка. Леша не реагировал на ее поведение, пытаясь сосредоточиться на первом в его жизни учительском опыте, да и позволить себе большее учительница явно не посмела бы в присутствии своих коллег.

- Вы не переживайте так, Алексей Анатольевич, - промолвила изящная учительница истории Наталья Владимировна. – Им главное не показывать своего страха, иначе загрызут.

Леша с несчастным видом выдавил благодарную улыбку. Ирина Викторовна, пытаясь вернуть внимания Леши себе, уселась перед ним, загородив коллегу.

- Я тоже в первый раз безумно боялась, но все удалось как нельзя лучше.

Слова Ирины прозвучали двусмысленно, но Леша не стал заострять на этом внимание, мысленно отсчитывая последние минуты перед началом урока как перед восхождением на эшафот. Холодные ладони начали потеть, мысли в голове путались, а щебет окружающих училок сливался в единый фоновый гул. Он постарался вспомнить, что ему нравилось в своих учителях, чего он терпеть не мог, на каких урок ему было интересно, а на каких хотелось волком выть. Но эта совершенно обычная школа, без интерактивных досок, с меловыми тряпками и спаренными партами, без профильных классов, разительно отличалась от той, в которой учился он.

Прозвенел звонок. Гул в коридоре возрос в разы, ученики добегали свои последние спринтерские метры и устремлялись в кабинеты. Учителя с деловым видом, а кто-то и с задумчивым, покидали учительскую, что пришлось сделать и Леше. Преодолев два лестничных пролета, он замер перед дверью, за которой слышались громкий смех, суматоха и непонятное дребезжание. Решительный выдох, и Алексей Анатольевич вошел в кабинет и тут же пригнулся от летевшего в его сторону бумажного самолетика. Ребята отметили появление постороннего в их обители, но особого значения не придали, продолжая заниматься своими делами. Мальчики, собравшись кучкой возле одной из парт второго ряда, что-то живо обсуждали, девочки, рассыпавшись по классу, занимались тем же. На учительском столе восседал худощавый черноволосый парень и качал ножкой, заглядывая в тетрадь ученика напротив.

Алексей Анатольевич прошел к своему столу, переступив через оставленное посреди классной комнаты ведро с водой, и остановился возле парня. Тот взглянул на него с интересом, продолжая сидеть на месте, видимо решив, что вошедший не может быть учителем.

- Привет, - сказал Алексей Анатольевич.

- Здрасте, - ответил тот, активно пережевывая жвачку. – Вы кто?

- Ваш новый учитель, - объявил Алексей так, чтобы могли расслышать все гомонившие. – Брысь.

Удивленный парень перестал работать челюстью, спрыгнул со стола и бочком засеменил к своему месту. Леша уселся на его место лицом к классу, ожидая, пока займут места все остальные. У всех в глазах сквозил интерес к высокому стройному брюнету в дорогом костюме, с уложенными волосами и цепкими карими глазами, вальяжно расположившемуся на учительском столе. А Леша в свою очередь рассматривал затихающих ребят. Из двадцати пяти его подопечных он не выделил ярко выраженных ботаников, так же как и лидеров, основная масса состояла из суматошных заводил и весельчаков. Насчитал десять человек, которых хлебом не корми, только дай над чем-нибудь посмеяться, еще восемь – массовиков-затейников (включая и девочек, которых оказалось на три меньше, чем мальчиков), остальные – просто за компанию. Сидели все вразнобой, одеты кто в лес, кто по дрова, но без особого стриптиза, зато у всех задорный блеск в глазах, а у девочек еще и милые улыбочки, предназначенные учителю.